Читать книгу "Сага о Кае Безумце [СИ] - Наталья Викторовна Бутырская"

если я не поеду в Хандельсби, Бездна поглотит этот мир.

— А разве это не так? Каждый день мы выбираем, как поступить. И каждый выбор либо приближает мир к Бездне, либо отдаляет от нее. Конец мира не так уж и далек.

— Чудной ты, Беззащитный. И люди у тебя чудные. Ты зачем такого мальца взял? От глотка пива сомлел.

Я едва удержался от того, чтобы вскочить и заорать, что вовсе и не от глотка. Там кружки три было. Да еще и на пустой живот выпил. А уснул, потому что в тепле сморило.

— Кай — один из лучших. На днях кровника убил. Слышал, наверное, о Торкеле Мачте?

— Буди своего лучшего. Пусть на лавку ляжет. Да и нам пора. Скоро уже светать начнет, бабы засуетятся.

Альрик толкнул меня в плечо, махнул вглубь дома. Я добрел до первой свободной лавки, завернулся в одеяло и уснул.

* * *

Море — оно как небо. Летом чистое и ясное, ровное и гладкое. Лишь изредка набегут черные тучи, подымутся волны, обрушатся ливни и шторма, и снова тишь да гладь. Осенью — серое, сумрачное. И не спокойное, и не штормливое. Ветра мечутся, воды хлещут, корабль перекатывается с бока на бок, подпрыгивает, скачет по Нарловому полю. И не видно ни конца ни края мутным водам, что сливаются воедино с мутной небесной хлябью.

Порой казалось, что Волчара вот-вот доплывет до края земли, где моря соединяются с небом, и поднимется на тучевые волны. И будем мы до скончания веков плавать среди звезд и с тоскою глядеть на покинутые дома.

Какая только чепуха не лезет в голову посреди вод? Все же знают, что за краем земли только бесконечная Бездна, праматерь всех тварей.

Насквозь промокший парус убрали, и снова мы сидели на веслах, а Арне Кормчий вел нас ему одному видимым курсом. Грести гребли, но думали все лишь об одном. О том, что у нас на борту находится изменяющийся. Еще не тварь, но уже и не человек.

Не сразу я вспомнил подслушанный ночью разговор, не сразу понял, что это был не сон. Но лучше б и не вспоминал. Сам сакравор сомневался, что он продержится до столицы в человеческом обличьи. Сейчас он сидел вместе со всеми на веслах. Даже Альрик занял место гребца. Нас стало слишком мало, всего шестнадцать, из которых один — калека, второй — однорунный. Еще один на руле. Маловато для судна с тринадцатью банками. Халле Рыбак и тот взялся за работу, и мы каждый раз, когда его весло выходило из воды, ждали какую-нибудь морскую тварюшку.

Раз. Еще раз. Еще раз.

Хвит несколько раз затевал песнь, чтобы было веселее грести, но быстро умолкал. Наши голоса терялись за плеском волн и шумом ветра. Да и настрой был неподходящим.

Что изменится сначала? Душа или тело? Вырастут ли у него клыки, покроется ли его лицо шерстью? Или в какой-то момент он вскочит, поднимет секиру и разрубит надвое Эгиля Кота, который сидит прямо перед ним? А каково самому Коту? Он не смел оглядываться, потому смотрел вбок — на весло сакравора. Вот оно выскользнуло из воды, значит, поживет Кот. Еще один гребок.

Я бы отдал на время две-три свои руны Видарссону. Чтобы выгнать из головы дурные мысли. Чтобы думать лишь о скользящей рукояти весла, о ноющей боли в плечах и спине, о новых мозолях на ладони. Чтобы возносить беззвучные мольбы богам о нужной ноздре Хьйолькега. Чтобы слышать только хрип легких да слизывать стекающие по лицу капли дождя.

Хороший Видарссон малый. Хоть и старше меня. Хоть и выше на голову. Пыхтит, умирает, но гребет наравне со всеми.

А сакравор, поди, и вовсе не замечает тяжести весла. Точно перышком машет.

Что там Халле? Никак не приманит добычу? Видать, чуют твари своего собрата, вот и не жаждут подниматься из уютной морской пучины.

На второй день плавания я уже готов был сам выбросить Рыбака за борт. Пусть лучше на нас хуорка нападет. Пусть еще какая-нибудь тварь вылезет! Все, что угодно, только бы не это тяжелое молчание и ожидание взрыва. Сейчас я бы даже на Торкеля согласился!

Уверен, что не меня одного терзали такие мысли. Иначе почему ульверы время от времени поглядывали на Рыбака? Тот ежился, нервно оглядывался и уже сам с мольбой смотрел на свое весло. Ничего не подцепилось ли? Неужто дар пропал?

Под вечер Хьйолькег чуть повернул голову, и подул нужный нам ветер. Арне с кормы крикнул убрать весла и поставить парус. Я втянул свое и уложил его вдоль борта. Поднял голову и примерз к месту: одно весло все еще мерно ныряло в воду. Лишь одно. Волчара начал понемногу разворачиваться.

— Убрать весла! — гаркнул Арне во всю мощь.

Шлеп. Шлеп. Шлеп.

Промокшая рубаха то обтягивала широкую спину сакравора, то собиралась складками, когда он откидывался назад.

Шлеп. Шлеп. Шлеп.

Он не мог не слышать приказ.

Эгиль Кот медленно отодвинулся в сторону, не сводя взгляда с Эрна. Вепрь потянулся к топорику, я положил руку на нож.

Шлеп. Шлеп. Шлеп.

Волчара повернулся вполоборота, и волны начали перехлестывать через низкий борт.

Побледневший Альрик подошел к сакравору, тронул его за плечо и тихо сказал:

— Убрать весла.

Эрн приподнял тяжелую голову, долго смотрел на хёвдинга, потом вздрогнул и бросил рукоять. Кот отшатнулся так, что налетел на Хвита и упал на доски.

— Арне, ровняй корабль. Поставить парус! — приказал Альрик.

И мы бросились к канатам, стараясь не думать о том, что произошло. И шепотком пробежали слова Кота:

— Глаза! Его глаза были оранжевыми.

Тварь уже завладевала им. Изнутри, исподтишка.

— Надо было остаться с Иваром, — пробормотал Ларс.

Сакравор привалился спиной к борту, закрыл глаза, а Альрик что-то ему выговаривал.

— Я больше там не сяду, — сказал Кот. — С меня как будто семь шкур спустили. Каждый его вдох как по живому мясу.

— Но он же не напал. Всего-то не расслышал Кормчего, — дернул я уголком рта.

— Видать, ты, Кай, родился позади коричневого сыра[4]! — усмехнулся Оглауд. — Все он расслышал. Он не понял!

— Что это значит? — нахмурился я.

Тулле приобнял меня за плечи и шепнул на ухо:

— Твари не знают человеческого языка. Им что хочешь кричи, все без толку.

Я скинул руку друга и угрюмо уставился на сакравора. Пока еще сакравора.

Глава 5

Уже несколько часов мы плыли вдоль неприветливого берега. Серые скалы пронзали серые тучи, а серая вода